Историко-географическое исследование может включать в себя достаточно широкий спектр проблематики. Важнейшая актуальная задача исторической географии Северо-запада России заключается на наш взгляд в том, чтобы показать, как именно те или иные процессы протекали в конкретной местности, выявить конкретные обстоятельства внутренней колонизации, церковного строительства, строительства дорожной сети. Мы рассмотрим эти аспекты с историко-географических. позиций, т. е. на основе их картографирования и изучения локальных особенностей.

Один из ключевых процессов, зафиксированных источниками на Севере и Северо-Западе России в эпоху позднего средневековья - внутренняя колонизация. Ее хронологические рамки определить сложно. По мнению Е.Н.Швейковской, освоение новых земель в XV в. можно сравнить с “великими расчистками” во Франции XII в. Именно рассмотрение внутренней колонизации послужило основой для монографических историко-географических исследований А.А.Савича и М.К.Любавского. Исторические особенности Северо-Запада России определили особый характер заселения его территории: кризисы второй половины XVI и начала XVII в. привели к повторной колонизации сельских пространств Северо-Запада в XVII-XIX вв. Важнейший метод для локального историко-географического исследования заключается в создании карт-срезов, отражающих систему поселений на тот или иной хронологический отрезок.

Интересно, что и в годы, когда Ингерманландия входила в состав Шведского государства, преемственность причетников на этой территории сохранялась (вплоть до начала XVIII в.). Известно, что после Столбовского мира 1617 г. одним из наиболее спорных политических вопросов оставалась проблема ставленых грамот для священников областей, отошедших к Швеции. Довольно хорошо известно большое дело, связанное со строительством сгоревшего в начале XVII в. храма в одном из погостов Корельского уезда (Кексгольмского лена). Р выданной по этому случаю царской грамоте говорилось: “лил челом Корельского уезда Иломенского погоста крестьянин Федка Афанасьев и во всех Иломенского погоста попа Иева и крестьян место: был де у них в Иломенском погосте храм святого пророка Ильи, и тот де храм немецкие люди сожгли, и они де ходят ставити новой храм пророка ж Ильи…”. По государеву указу, новгородский воевода должен был беспрепятственно пропускать просьбы зарубежного православного населения к новгородскому митрополиту, но при этом запрещалось принимать на русской территории новых перебежчиков. Одновременно было издано секретное распоряжение принимать священнослужителей, вышедших из-за рубежа и селить подальше от границы.

Строительство государственных магистралей в конце XV - начале XVI вв. оказало значительное влияние на формирование сети сельских поселений. Государственные ямские дороги прорубались заново, часто без учета традиционно сложившихся путей. Так, при строительстве одного из участков Ивангородской дороги , по указу великого князя ее трасса прорубалась через лес, расположенный между Ямом и Ивангородом. Дорожная сеть, созданная в конце XV-XVI вв. и являвшаяся основной коммуникаций в ходе военных действий XVI - начала XVII вв., оказала чрезвычайное влияние на сельскую повседневную жизнь. Новые коммуникации являлись, с одной стороны, источником постоянных “тягостей”, как в прямом смысле, когда проходившие по дорогам войска грабили и уничтожали поселения (к примеру, в 1570 г. от “большой дороги” запустел весь Гдицкий погост Водской пятины. Одна ил обыскных книг того времени сохранила такое описание Ореховской дороги: “л том, господине, в Дмитреевском погосте во Гдитцком жилого полобжы в деревни в Огореле Михайловского поместья Мокиева, а ноне за Тимофеем за Ивановым сыном Сабурова, а живет сам помещик Тимофей Сабуров, а опрочи, господине, тое полуобжы тот Дмитреевской погост Гдитцкой весь пуст; а запустел, господине, в лета 7077 году и осмом году и девятом году от глада и от большой дороги и от Божея поветрея, от мору - крестьяне вымерли, а иные безвестно разошлись; а как ратные люди татарове шли, иные деревни выжгли”), так и в переносном - когда для строительства дорожной сети и организации движения по ней государство требовало участия сельского населения. С другой стороны, появление новых коммуникаций явилось мощным стимулом для развития новых сельских поселений, строительства новых сельских храмов. Эти дороги, частью заброшенные в XVII-XVIII вв., продолжали оставаться важными топографическими объектами в народной культуре XVII-XX вв., где дорога вообще играет чрезвычайно значимую роль. Р этом отношении территория Озерецкого погоста представляет достаточно важный интерес. Через его территорию в XVI-XVII вв. проходили трассы двух важных дорог Р Ивангородской, соединявшей Новгород с крепостью в устье Наровы и Копорской, отходившей от Ивангородской и шедшей от современной деревни Лисино на Губаницы. Возможно, возникновение Дмитриевского храма в Губаницах в середине XVI в. связано с функционированием этой трассы. С другой стороны, Озерецкий погост – единственный, через который проходила Ивангородская дорога, обходя погостский центр.

История землевладения, в особенности землевладения домосковского представляет собой еще один важнейший аспект историко-географического исследования. Тут ключевым, а подчас – единственным источником для нас будут служить писцовые книги. Исследование конкретного расположения вотчин новгородских землевладельцев можно выйти на решение многих вопросов, лежащих за пределами традиционной историко-географической проблематики. Здесь история Покровского Озерецкого погоста будет интересовать нас особо. До великокняжеских конфискаций практически весь погост находился во владении нескольких вотчинников из рода Слуловых. Так, шесть селений погоста принадлежали Якову Слузову и его племянникам ("братаничам") Селифонту и Андрею Кондратовым и еще одна деревня была у Якова с племянниками в совместном владении с Федорой Глазоемцевой, вдовой известного новгородского посадника XV в.. Еще две небольших же волостки находились во владении двух вдов-вотчинниц - Олисавы, жены Ильи Слузова и Анны, жены Микифора Слузова, вероятно - свойственниц Якова. Оставшиеся две деревни погоста принадлежали той же Федоре Глазоемцевой (отметим, что владения этой боярыни - сельцо Озерца, деревни Болото и Взвар занимали центральную и, вероятно, наиболее рано освоенную, часть погоста). На остальной территории Водской пятины роду Слузовых принадлежала лишь д. Рогатино Врудского погоста, располагавшаяся в непосредственной близости от основных владений Слузовых. Таким образом, во владении Слузовых на момент боярского вывода находился почти целиком Озерецкий погост и какие-то очень небольшие прилегающие к нему земли. Вероятно, за несколько поколений до присоединения Новгорода к Москве, где-то в первых десятилетиях XV столетия весь погост мог целиком принадлежать какому-то общему предку этой семьи (при этом у нас нет сведений о вотчинах Слузовых в других районах Новгородской земли). Надо заметить, что северная часть Озерецкого погоста (сельца Будыни, Черное, деревни Шумново, Рогатино, Лаканя) была заселена, видимо, еще в древнерусское время. В то же время, каких-то родственников Слузовых мы находим в писцовой книге Водской пятины 1568 г. в Сакульском погосте у Свята озера. Книга перечисляет трех своеземцев Слузовых, родство между которыми установить невозможно, равно как и определить их связи с землевладельцами Озерецкого погоста. Им принадлежала деревня Слузово, населенная самими своеземцами, деревни Горушка и Михеево и четверть деревни Виззяги. Слузовы владели землями у Святого озера и до 1568 г. Р более древняя писцовая книга 1539 г. (не описывающая своеземческие владения) называет остальные три четверти деревни Виззяги “вопче что бывала з земцы с Слузовыми”. Характерно название деревни Слузово. Согласно С.Б.Веселовскому, такое название связано с фамильным прозвищем владельца (а не наоборот). Это косвенно указывает на факт приобретения земли в Сакульском погосте Слузовыми (и ставит под сомнение их происхождение из Сакульского погоста).